Констанс О`Бэньон - Невеста врага
Он неуверенно смотрел на нее.
— А вы рады, что станете матерью?
Она хотела сказать ему, как она счастлива, потому что ребенок для нее — это его частичка, которая навсегда останется с нею, но вместо этого произнесла:
— Дети должны рождаться из любви, а не из ненависти.
Кивнув, он отпустил ее руку.
— У вас есть основания так говорить.
— Да, есть.
— Я полагаю, ребенок должен знать что-то о своем отце?
— Я расскажу ему о вас, Уоррик. Не все, разумеется.
Он постарался не выдавать своей боли.
— Мы еще увидимся?
— Не думаю. — Голубые глаза смотрели на него печально. — Но я желаю вам всего доброго, Уоррик. Он проводил ее взглядом, все еще не постигая важности свершившегося.
Когда Арриан и ее отец попрощались с лордом Торндайком и ушли, Уоррик отвернулся к окну. Солнце, только что выглянувшее из-за туч, золотыми лучами освещало землю.
Внезапно он словно прозрел. Ненависть — вот что губит его жизнь! Господь свидетель, именно она, ненависть, погубила всю его семью. И вот впервые судьба дарит ему шанс обратиться от темноты к свету, а он отталкивает его!
Как он мог позволить Арриан уйти от него навсегда? Нет, он не должен отдавать ее без борьбы! Зубы Уоррика упрямо сжались. Он поедет к ней и будет просить — умолять ее, если понадобится, — вернуться домой вместе с ним.
Рейли помог Арриан забраться в карету, и вскоре лошадиные копыта мерно зацокали по булыжной мостовой. Они направлялись к стоянке «Соловья».
— Это был самый трудный день в моей жизни, папа.
— За ним придут другие, Арриан. Но главное — твой первый шаг к освобождению от этой проклятой земли уже сделан.
Арриан долго молча смотрела в окно.
— Как я хочу в Равенуорт, — сказала она, наконец, вкладывая свою руку в руку отца и склоняя голову на его плечо. — Пожалуйста, увези меня домой.
Глава 27
— Я ждал вас, лорд Уоррик, — сказал лорд Майкл, стоявший на палубе «Соловья». — Хотя я, признаться, думал, что вы появитесь раньше.
Уоррик с удивлением смотрел на брата Арриан.
Глаза юноши показались ему веселыми и, как ни странно, доброжелательными.
— Ваша сестра здесь?
— Да, а также мой отец и моя мать. Никто, кроме меня, не догадывался, что вы придете, милорд, зато я караулю вас тут уже битых два часа.
Он знаком пригласил Уоррика следовать за ним.
— Они все внизу. Я восхищен вашей смелостью, милорд: вряд ли мои родители обрадуются вашему появлению.
— А ваша сестра?
— Трудно сказать: думаю, сейчас она и сама еще этого не знает. Позвольте дать вам только один совет: не поддавайтесь на запугивания нашего отца.
— Кто бы меня ни запугивал, я не уйду отсюда раньше, чем услышу ответ из собственных уст вашей сестры.
— Что ж, милорд, тогда идемте. Ох, что сейчас начнется!
Последнее замечание лорда Майкла показалось Уоррику чересчур легкомысленным, да и выражение его лица нельзя было назвать серьезным.
Через минуту, спустившись с палубы по ярко освещенному трапу, они очутились в просторном салоне. Прекрасно обставленное помещение утопало в толстых коврах, и Уоррик в первую минуту онемел от неожиданности. Арриан, однако, в салоне не было, а по вытянувшимся лицам герцога и герцогини Уоррик немедленно убедился, что лорд Майкл прав: его появление их нимало не обрадовало.
Первой заговорила Кэссиди. Поднявшись, она медленно приблизилась к нему.
— Не думала, что вы наведаетесь к нам, милорд.
— Вы могли догадаться, что я приеду, ваша светлость.
Лицо Рейли, неотрывно глядевшего на молодого лорда, было совершенно непроницаемо.
— Право, не знаю, что внушило вам мысль нанести нам визит, — заговорил наконец он. — В этом не было никакой необходимости: я сам, как только отвезу дочь домой, намерен вернуться в Шотландию, поскольку нам с вами предстоит еще уладить кое-какие вопросы.
— Ваша светлость, — сказал Уоррик, — утром у нас с Арриан не было возможности побеседовать без помех, поэтому сейчас я не уйду, не переговорив с нею.
— Моя дочь не желает с вами беседовать. Довольно и того, что вы уже с нею сделали. — В глазах Рейли не было жалости. — И имейте в виду, что если я и выручил вас сегодня утром, то сделал это ради нее, а вовсе не ради вас.
Уоррик и Рейли были приблизительно одного роста и стояли сейчас лицом к лицу, почти вплотную.
— Я догадывался об этом, ваша светлость, поскольку не имел причин рассчитывать на вашу симпатию.
— Лично мне плевать, что с вами станет. Будь на то моя воля, я хоть сейчас швырнул бы вас за борт рыбам на корм.
— На вашем месте я бы испытывал те же чувства, — не дрогнув, отвечал Уоррик.
— Я согласился явиться на эту вашу сегодняшнюю встречу под натиском жены и дочери, которые уговорили меня вмешаться.
— Но, ваша светлость, нам с вами известно, что была и другая причина.
Рейли пронзил его испепеляющим взглядом.
— Да, пришлось также думать о будущем ребенке. Я не хочу, чтобы сплетни о моей дочери поползли по всему Лондону, и только поэтому согласился временно терпеть ваш брак.
— Какими бы мотивами вы ни руководствовались, я благодарю вас за помощь, ваша светлость, — сказал Уоррик. — Но должен отметить, что я не рассчитывал на нее и не просил о ней.
— Кажется, скромность не относится к отличительным свойствам вашей натуры, не так ли, лорд Уоррик? — холодно осведомился Рейли. — Равно как и умение проявлять благодарность.
— Да, скромником меня никто еще не называл. Однако, ваша светлость, свою благодарность я все-таки выразил.
— Между прочим, тут у вас нашелся один заступник, — кивая на Майкла, сказал Рейли. — Мой сын, кажется, склонен приписывать вам качества, кои в действительности вам не свойственны, как-то: честность и порядочность.
Уоррик, смотревший то на отца, то на сына, заметно побледнел.
— Моя порядочность пока что ни у кого не вызывала сомнений.
— А вот я позволю себе в ней усомниться — после того, как вы обошлись с моей дочерью.
— Признаться, мнение вашей светлости заботит меня меньше всего. Я приехал затем, чтобы забрать с собою вашу дочь, если, конечно, она согласится.
— Черта с два вы ее заберете! — взревел Рейли, делая угрожающий шаг в сторону Уоррика. — Вы не увидите мою дочь до последнего дня вашей жизни — и до последнего дня будете жалеть о том, что встретились со мной!
— Здравствуйте, Уоррик. Все обернулись.
На пороге, в черном бархатном платье, которое, однако, ей очень шло, стояла Арриан. Золотые кудри, струившиеся по ее плечам и спине, делали ее особенно юной и хрупкой.
Кэссиди немедленно метнулась к дочери.
— Тебе нечего здесь делать, и ты это прекрасно знаешь!
